Магическую и прочую в этом роде силу Вождь знал не понаслышке. Сам был, как теперь это называют, довольно неплохим экстрасенсом.
Но что значит, создать профессиональную структуру для изучения и внедрения в "потусторонний" мир, какой была, например, Аненербе? Значит создать квалифицированные кадры, знающие (следовательно, способные овладеть) тайными методиками огромных и непонятных возможностей. Кадры же все решают. Кто их способен потом проконтролировать? Что если эта структура вздумает, со временем, жить согласно не его, Сталина, а собственным планам?
Вождь народов, поэтому, вопрос об исследованиях подобного рода не только никогда не поднимал, но и щательно скрывал свои собственные в этом смысле способности.
Впрочем, случались проколы.
На одном из кремлевских приемов тогдашний министр культуры Михайлов разговаривал с еще двумя высокопоставленными чиновниками о служебном продвижении сына секретаря ЦК Щербакова. Разговаривали, потому что личный секретарь Сталина Поскребышев за день до этого сообщил, что Хозяин желает видеть улучшения в карьерных делах этого молодого еще человека. Сталин находился от них метрах в тридцати в довольно шумном зале, и слышать в таких условиях, разумеется, ничего не мог. Неожиданно он повернул к разговаривавшей группе голову, внимательно посмотрел на них, а затем, быстро приблизившись, проговорил: "Это ха-ра-ше, что вы обсюждаете. Надо бистро решить вопрос с этим человэком. Не тя-ните." Впечатление это произвело такое, что Михайлов несколько дней потом был не в себе, и на нервной почве не удержался от рассказа некоторым близким знакомым. Так что, со временем узнало и пол-Москвы.
Действительные исследования "потусторонних" сил начались уже после Сталина.

Предвоенная "невменяемость".

И тут возникает естественный вопрос: как же Вождь умудрился пропустить столь очевидное начало войны? При постоянной информации из разных источников о готовившемся нападении? А теперь еще, выясняется, будучи экстрасенсом?
В 1953 г., после кончины Вождя, в мае месяце отмечали, как всегда, День победы. Точнее, праздником с парадом на Красной площади он еще тогда не был. И даже не был еще выходным днем, но во всех, как сейчас называют, силовых структурах, накрывались малые и большие столы.
Берия, будучи в очень хорошем настроении (а уже через месяц после смерти Сталина у всех оно начало подниматься), больше обыкновения выпил, и его заместитель Серов (тоже прилично выпивший) не удержался от прямого вопроса.
Как оно, черт возьми, вышло?! Ну прими мы необходимые меры предосторожности за две недели, да хоть,... хоть за два бы дня? Ведь сколько людей и времени сэкономили бы! Как минимум год войны! "Лаврентий Павлович, вы ближе всего к нему были. Сейчас, после смерти..."

Рассказ Лаврентия Берии.

Берия подумал, налил еще себе и Серову вина и выдал примерно следующее.
- Самые тяжелые дни моей жизни были тогда. Да, не поверит никто. Уже в конце апреля не сомневался в этой войне, и сведения даже имел, что она по первоначальному плану на две недели раньше начнется, в ночь на восьмое июня.
Они с Серовым выпили и его шеф продолжал:
- Первый раз в самом начале мая доложил. Он так на меня огрызнулся, матом выругался на весь кабинет. Я не очень тогда испугался, у него разное с настроением бывало. И через три дня с полной папкой материалов снова пошел...
Тут Берия, видимо все слишком отчетливо вспомнив, приостановился на какое-то время, снял пенсне и, качнув головой, тихо проговорил:
- Чуть не убил меня тогда. Пистолет свой выхватил. С места не сойти, я молитву стал вспоминать, окоченел весь. И что он говорил или кричал не запомнил... Только стою я уже по другую сторону дверей, а Поскребышев мне стакан воды подносит. И у него у самого руки дрожат.
Эту историю Серов передал на следствии по собственному делу, когда рассказывал все, что мог вспомнить, чтобы оттянуть уже понятный ему самому приговор. И мне ее рассказал крупный чин КГБ, который в те годы, как молодой офицер, участвовал в протоколировании допросов Серова.

Перед началом войны.

Странности поведения Сталина перед войной попадают в разряд столь ненормальных явлений, что никакими особенностями его характера их невозможно объяснить.
О готовящихся напасть на нас немцах в окружении Вождя знали все, не только Берия. Берия же, в силу своего очень сложного положения, обязывавшего реагировать на развединформацию (в случае чего, Сталин мог за недонесение и его расстрелять), и боязни докладывать, откровенно психовал. Поэтому, после известной сцены, приказал считать провокацией любые сообщения о готовящейся войне.
Сейчас принято изображать и его, и других людей из руководства Лубянкой того времени этакими зарвавшимися идиотами, которые не понимали, что означают - концентрация многих десятков немецких дивизий вдоль советской границы и сообщения всей действующей агентуры о близкой войне. Конечно же это очень глупое представление о прошлом. Просто все знали, что Хозяин приходит в бешенство от одного только намека на возможную войну с Гитлером. И бесполезно погибать никто не хотел.
Так что случилось со Сталиным? Временное умопомешательство?
Да, необходимо сделать именно этот вывод. Только очень странное умопомешательство. В хозяйственных и организационных делах Сталин проявлял высокую работоспособность и ясную голову. И только в одном единственном пункте демонстрировал полное и эмоционально крайне отрицательно окрашенное безумство.

Экстрасенсы-индукторы (приемники).

Чудес не бывает. Точнее, у каждого чуда своя причина и свой механизм действия.
По экстрасенсорному типу Сталин был индуктор. То есть, в основном принимающий, воспринимающий тип. Такие экстрасенсы хорошо видят людей, иногда очень точно диагносцируют, но это совсем не обязательно включает в себя что-либо прочее.
Они могут не обладать сколько-нибудь сильными способностями воздействия на людей, это во-первых. И во-вторых, могут не уметь защищаться от сильного воздействия на себя другого экстрасенса или вообще внешней силы. Как правило индукторы этих своих недостатков совсем не знают. Поэтому, продиагносцировав
больного, берутся за лечение, не понимая, что их контакт с пациентом не выходит за пределы их собственных ощущений, не более. Но это ощущение и некритическое отношение к себе создают иллюзию, что можно оказывать сильное лечебное воздействие на пациента. Такое, к сожалению, очень распространено в наше время: диагноз экстрасенса подтверждается результатами обследований традиционными медицинскими методами, после чего он, вместе с пациентом, уже думают, что этого достаточно для лечения. Результатом становится нулевой эффект, иногда при самоубеждении больного, что ему стало лучше.
Теперь второе. Как и любой электромагнитный индуктор, указанный экстрасенс воспроизводит тем больше наведенной на него силы, чем сильнее он сам. Из этого, разумеется, не следует, что на каждого
индуктора в своих целях кто-то действует. Бессмысленно просто подчинять себе человека, затрачивая на это силовые ресурсы без очень конкретной цели.

Воздействующий тип Гитлера.

Фюрер относился к прямо противоположному экстрасенсорному типу: воздействующему. И очень сильному. Но, к счастью для нас, с большой все-таки переоценкой своих реальных возможностей.
Действие Гитлера на толпу всегда вызывало огромное удивление у современников, а позже и у историков. Тем более, что хорошим оратором он никогда не считался. Виртуозом этого жанра был Геббельс.
Однако в способности с полоборота "завести" тысячи людей или выйти на трибуну и, приковав к себе внимание, продержать так аудиторию несколько минут, держать в тишине, когда с новой секундой внутри каждого растет чувство единения со всеми остальными собравшимися, чувство своего правильного места, кубика в великой пирамиде, на вершине которой явившийся им живой "бог"... Такими способностями не обладал никто. Не только в двадцатом веке, но и в известном историческом прошлом. Сталин почти не занимался развитием своих неординарных данных. Гитлер посвятил этому все двадцатые и, отчасти,тридцатые годы.
Вождь пил, курил, любил острую мясную пищу. Фюрер был вегетарианцем и не употреблял алкоголя...
Здесь нужно прерваться, чтобы поговорить о космической природе экстрасенсорики и еще раз коснуться темы зла и добра.