Из откровений преподавателя русского языка иностранцам... Работу свою я люблю. Среди поздравительных открыток, подаренных мне студентами, любимая у меня - полученная на день рождения в первый год работы: «Дорогой брибодаватель! Пиздавляем Вас, мадам Вашу мать!» *** Занятие по фонетике. На доске - известное с детства: «Шла Саша по шоссе и сосала сушку». Студенты – шесть китайцев и один турок, пробуют повторить. У турка со свистящими и шипящими никаких проблем, быстро освобождается и роется в словаре. Китайцы худо-бедно тоже справляются с любительницей сушек. Но особенность их менталитета – всему нужен буквальный перевод. - Что это – «сосала»? – спрашивает одна китаянка меня. Турок водит пальцем по страничке словаря и зачитывает вслух: - Сосать, отсосать, подсосать, высосать! Изумлённо поднимает брови и уважительно цокает языком. Это тебе не турецкое «шургум-бургум бердык-кирдык». Это – русский язык. *** Зимняя сессия. Огромный, выше двух метров, чернокожий студент сдаёт экзамен по языку специальности – география. Стоит перед комиссией у доски с картой мира. Волнуется. - Болша часта баверхнасти зимыли пакырыта вада. Вадами. Брастите, вадой. Комиссия понимающе кивает. - Набрымер, ыздеси накодытса Сивэра-лидавытный акиан. Африканский гигант водит указкой по верхнему краю карты. - А скажите… - раздаётся дребезжащий голосок председателя комиссии, пожилой доцентши. Негр испуганно таращит глаза и замирает. Старушка-доцент роется в ведомостях. - Скажите, пожалуйста… - бормочет она, отыскивая имя студента. Находит. Студента зовут Муддака Бартоломэо Мариа Черепанго. - Скажите, - решает обойтись без имени председатель комиссии. – А почему этот океан называется именно так – Северный Ледовитый океан? Негр с минуту думает, разглядывая карту, потом переводит свой взгляд на окно. За окном метель. Мрачные январские сумерки. Ночью обещали минус восемнадцать. Большие, слегка желтоватые глаза печально смотрят на комиссию. - Бадаму то иму холана. Очин холана. *** Нового студента зовут Ван Хуй. Китаец. Третий день в России. На родине учил русский в школе. Начинаю писать его имя в журнале и останавливаюсь. - Давайте-ка, мы вам фамилию поменяем. Вернее, имя, - говорю ему. – Чтобы звучало лучше. Смотрит на меня недоуменно. - Ну, Хуэй, например. Или Хой. Очень известное, кстати, в России – Хой. Мне нравится. Парень не соглашается. Мол, нормальное имя и всё тут. - Нет, я – Хуй. Ван Хуй. Ну, ладно. Хуй так Хуй. Записываю его в журнал. Про себя улыбаюсь: «Дожил, батенька. Матершиной служебные документы мараешь». Через пару недель Ван Хуй подходит после занятия. - Преподаватель, извините. Почему милиция смеяться, когда смотреть паспорт? «Видишь ли, Юра...» - говорил в таких случаях адъютант его превосходительства. Объясняю прямо и честно. Ван таращит глаза. В тот же день сходили в учебную часть, переправили имя в студенческом билете и в журнале. А по паспорту он так Хуем и остался. *** - Как ваша жизнь в общежитии? Что хорошего, что плохого? Общага у студентов та ещё... ДАС. Дом аспиранта и студента на улице Шверника. Притон и тараканник. Совсем рядом, кстати, с больницей им. Кащенко.... Студенты – китайцы, люди неприхотливые. Особо не жалуются, некоторые даже довольны. Берёт слово самая старшая в группе – китаянка лет двадцати пяти, собирается поступать в аспирантуру. - В общежитии у нас настоящее блядство! – с ходу заявляет она. Чуть не роняю мел. Уж от кого-кого, но от неё не ожидал такого. «Послышалось», - думаю. Китаянка внимательно разглядывает меня сквозь стекла узеньких очочков и продолжает: - Блядство – очень важно. Как вы думаете? Морда лица у неё при этом какая-то суровая. Как на партсобрании. Всё ясно. Общага она и есть общага. Соседки, русские дуры, научили, а мне расхлёбывать. Решаю увести её от скользкой темы и задаю отвлекающие вопросы. Нет, упёрлась и талдычит своё: «блядство», «блядство», «блядство»... Китайцев вообще трудно сдвинуть в нужном тебе направлении. А уж если их на чём-то зациклит – проще смириться. - Ли Сяо! – говорю ей. – Откуда вы знаете это слово? Ответ меня обескураживает. - Из здесь, - и поднимает толстенький карманный словарь. – Вот, «блядство». «Обалдели составители совсем!» – Можно посмотреть? – беру у неё словарь. Смотрю. Отсмеявшись, объявляю следующее занятие – уроком по фонетике. «Братство» в общежитии у них большое, оказалось. Братство. *** Китайские проблемы со звуком «Р»... Нет у них в языке такого звука, а в русском, как назло – полно. Вот и получается у них - «тлаботать», «пливет» «блатья»... Фонетические упражнения студенты, конечно, выполнять не любят – скучно и нудно. А – надо. Никто ж не обещал, что будет легко. Впрочем, кое в чём помочь можно. Первого апреля захожу в класс и потрясаю номером «МК». На одной из фотографий показываю им толстого усатого мента с дубинкой. - Слышали о последнем указе президента? – спрашиваю группу. Не слышали, конечно. - Теперь, согласно документу, любой человек, не знающий гимн России, будет задержан и даже избит милицией за это. Милиции дали право проверять знание текста гимна. На улицах будут останавливать и спрашивать. Группа притихла. - Ну, вам-то бояться нечего, - деланно зеваю. – Вы-то гимн, конечно, знаете. Какие вопросы по домашнему заданию? Китайцы шушукаются между собой и наперебой начинают кричать: - Нет, мы не знаем! - Какой текст?! - Как петь? - А вы знаете? - Скажите нам! Удрученно качаю головой, сокрушаюсь – как, мол, вы не знаете священного текста? Живёте в стране и не знаете её гимна?! По их лицам вижу, что напуганы крайне. Уже пожили полгода в Москве, насмотрелись всякого. Подхожу к доске. Беру мел. - Записывайте. Начинаю писать первую приходящую в голову белиберду: «Россия – крупнейшая, братья, держава! Да здравствует дружная наша братва! Прекрасна и прямо, и криво, и справа, Как дрожжи на траве двора дрова!» И в таком духе куплетов пять, экспромтом. - Переводить времени у нас нет. Будем учить наизусть, чтобы в тюрьму не попасть. Надо было видеть их лица, как они языки ломали. Потели, привставали с мест. Но пели старательно, читали с выражением. Перебивая друг друга. С надеждой на меня поглядывая. Сорок минут – и восемь человек будто с детства самого рычать умели. Великая вещь – мотивация. Вспомнилась корова из «Особенностей национальной охоты» - «жить захочешь, не так раскорячишься». В конце урока поздравил всех с Днём Дурака. Как-то они не очень порадовались… *** «Клинит» иногда в самом неожиданном месте. Однажды писал на доске слово «парикмахерская». Медленно выводил мелом буквы. Добрался до «хер» и замер, подумав: «Не может быть!» Аж вспотел. *** Сижу в методкабинете, листаю газетки. Вбегает преподавательница, из пожилых. - Боже! – кричит. – Он меня убьёт! Из коридора доносятся чьи-то вопли. Прислушиваюсь. «Я ни девичка!!!» «Я ни девичка! Ни девичка! Я! НИ!! ДЕ-ВИ-ЧКА!!!» - надрывается кто-то мужским голосом. Выясняется, что студент-сириец не сделал домашнее задание. Объяснил, что просто забыл. На что бабулька-коллега, не задумываясь о последствиях, хмыкнула: «Ну, память-то девичья, да, Саид?» Мужик-мусульманин этого не перенёс. Выпучил глаза, изошёл пятнами и принялся орать. - Я ни девичка! Я мужчина! Ни девичка! Ни девичка! Никакие попытки объяснить, что просто идиома такая, успеха не имели. Так и орал, пока самому не надоело. Стоял в полуприседе, сжав кулаки, и орал. Горячий и гордый народ. *** Студент-турок, Эмрах. Мне – 26, ему – 20. Подружились. Пиво не раз пили вместе, после занятий. Эмрах всё просил научить его материться. - Ты знаешь, не надо, - объясняю ему. – Правильно всё равно не сможешь, с твоим уровнем сейчас. А пошлёшь кого-нибудь по незнанию – проблем не оберёшься. Потом сама жизнь научит. Летом у Эмраха начались проблемы с общежитем. Он закончил наш факультет и поступил в МГУ. Надо менять общежитие. Из одного его выписали, в другое – всё никак не могли вписать. Эмрах приезжает на факультет с сумкой в руках. - Сылушай, можна мне пажить у тибя два дня? - Конечно, - говорю. – Что за вопрос... Эмрах вздыхает: - Биляд, я йобаный бомж. Пиздэц какой-та, думал в парке ночевать придётся. Научила жизнь. *** Давно собираюсь составить «Памятку преподавателя». Сделать список слов и выражений, вызывающих нездоровую реакцию студентов-иностранцев. «Спички» - югославы всегда ржут радостно. «Пича» - женский половой орган. «Пичка» - уменьшительно-ласкательное. Предлог «с» соответствует нашему «из». - «Юрий Гагарин был очень смелым», - читает американка фразу из учебника и озадаченно поднимает голову: - Smelly? Why? Испанец старательно читает текст о мальчике Викторе и его мечте. - «С детства Виктор мечтал стать моряком»... Замирает на мгновение. Надувает щеки, краснеет. Не выдержав, гогочет во всё горло. «Марикон» по-испански – «пидарас». Группа кувейтцев. Весёлые арабы. Будущие врачи. Специальность – стоматология. Один из них, толстый Али, показывает на свои зубы и спрашивает: - Как это по-русски? - Зуб. Зубы. Арабы трясутся от смеха, на все лады повторяя: «Зуб, зуб, зуб, зуб...» «Зуб» по-арабски – «х...». - Ребята! – говорю им. – Или привыкайте, или не сможете врачами стать – клиенты обижаться будут. Представьте, приходит к вам человек и говорит: «Доктор, у меня болит зуб». А вы смеётесь... Нехорошо. - У меня... болит... зуб! Ах-хаха-ха! *** Группа корейцев готовится писать изложение по тексту «П.И. Чайковский». Внимательно читают текст, выписывают незнакомые слова. - Всё понятно в тексте? – спрашиваю. Кивают – всё понятно. Начинают писать. Минут через десять вижу – шепчутся о чём-то. - Что такое? - Одно слово не понимаем. В словаре нет. - Какое слово? - «Чайковский». *** Аспирант из Ирана передал через одногрупников записку: «Уважаемый преподаватель! Прошу извините, что сейчас нет на урок. Моя баба приехал из Иран, поэтому мне надо». Иранцы приезжают учиться обычно семьями, поэтому вхожу в положение и не возражаю. Надо так надо. Если бы ко мне баба приехала, я бы тоже на урок не пришёл. На следующий день спрашиваю: - Мехди, как ваша жена, нормально долетела? Оказывается, не жена. Папа приехал. *** - Я обезьяна сделаю, - говорит мне другой иранец. – Верите? Ведь если я сказал – обезьяна, значит – я обезьяна. На всякий случай не спорю с чернявым бородатым мужиком. Ему виднее. Лишь потом доходит, что он обещает о б я з а т е л ь н о сделать домашнее задание. *** "Сибаритки". Загадочное слово, которое очень любил один пожилой японец. На старости лет вдруг проникся интересом к России, бросил жену и детей, приехал в Москву. Носил зимой и летом сандалии на босу ногу и жиденькую косичку седых волос на голове. "У меня сибаритки" - сообщал он каждое утро вахтёру, всем встреченным по пути преподавателям и своей группе. Вахтеры его не любили. Мало того, что японец пугал непонятными "сибаритками", так он ещё трижды мелко кланялся им при входе. Старички-охранники нервничали, не зная, куда деться и как отвечать. Наконец кто-то догадался. "Как ваши дела?" - задали японцу контрольный вопрос. "Сибаритки!" - последовал ответ. "Всё в порядке" просто у человека было. Всё в порядке. *** Письменные перлы, которыми снабжают студенты – особая вещь. Здесь и глубина мысли: «Чем больше я изучать, тем я меньше много». «Уничтожать природу – задача важная. Поэтому я хочу стать ветеринарном. Моя сестра – тоже собака-врач. Это важно для жить». И особое видение нашей истории: «Ломоносов – великая учёный. Толко он мог придумать такая трудная грамматика». «Командовал русской аримией генерал Михаил Кукурузов». И просто своеобразный «олбанцкий»: «Все в моей семье говорят по франкодзу суки». «Я всегда педерил девушкам цветы иконведы». «Вчера с друзьями я выл в театре». «Я наблудил это в микроскопе». И, наконец, моё любимое, из сочинения после просмотра фильма «Брат». «Данила приехал в Петербург к брату-мафии. Там он встретил трамвай Свету и полибил, но брат мешал им любить друг друга» Источник cтатьи: vadim-chekunov
