Я тебе скажу, Жора

Я тебе скажу, Жора.
Я тебе скажу, чтобы ты знал и не расстраивался по пустякам.
Молодость, она не проходит и не наступает.
Она либо есть, либо ее нет.
Если тебе тридцать-сорок-пятьдесят и ты не чувствуешь себя молодым, значит, ты им никогда не был.
Посмотри, сколько кругом юных старичков в пиджаках и галстуках.
Ему двадцать пять, а лицо отвисло значительностью, шею натерла ответственность, отчего значительность приобретает оттенок самоотречения и мученичества с легким ореолом святости.
Ему двадцать пять, а он уже весь в веригах, цепях и оковах, которые повесил на себя, только что бы не быть молодым.
Ему жутко не терпится стать взрослым, Жора.
Одни для этого начинают пить и курить, а он начинает носить костюм и галстук, чем гробит себя не меньше, чем первые.
Он всегда страшно серьезный, он боится быть легким и веселым, потому что это может испортить его важный вид, которым он так дорожит.
Он выучил много умных слов и разучился говорить живым языком.
Он разговаривает канцеляритом даже в постели с женой.
И жена у него не жена, а супруга.
И дети его — отпрыски и наследники.
Он в туалете сидит с тем же умным выражением лица, с каким подписывает бумаги в кабинете.
Он не может расслабиться, потому что боится.
Он не умеет, Жора.
Он просто не успел научиться.
С детсадовского горшка он все время в напряжении, он тужится, пыхтит и хмурит брови.
Он старается выдать результат.
Он не ест, он питается.
Не покупает ветчину с кефиром, а совершает шопинг.
И супругу он не любит и не трахает, а совершает секс.
Он вообще все время что-то совершает.
Это другие просто делают, а он — совершает.
Ты говоришь, что ты старый, Жора.
Ты старый в таких мокасинах, гавайке и блеском в глазах?
Ты посмотри на этих юных стариков, Жора.
На этих стариков с озабоченным лицом, вспученным взглядом и выправкой оловянного солдатика.
Они даже ходят так, будто с детства мучаются геморроем и ишиасом.
У них артритные ноги, деревянная спина и чугунная шея.
Не потому что они больны, Жора.
Потому что серьезный вид вызывает серьезные проблемы.
Они постарели не успев вырасти.
У них не было детства, в которое они впадут потом.
Ты, Жора, в него не в падешь, потому что ты всю жизнь был ребенком.
Ты им был, ты им и останешься, даже когда поседеешь, полысеешь и станешь носить живот.
Так я тебе скажу, Жора.
Я тебе скажу, чтобы ты был умным и не расстраивался по пустякам.
Не надо бояться быть старым, Жора, нужно бояться не быть молодым.