Нередко несчастье - это инструмент, с помощью которого Бог придает нам более совершенную форму.Г.Бичер Изюм, вареный рис и немного сахару, кутья называется. Почему-то осторожное блюдо на похоронах. Просто так нужно. Наверное, тоже "легенда есть", как говорил Арлазоров, а ещё печенье. На него не не редко кто обращает внимание, тем не менее оно должно почему-то быть, и стакан с водой, и кусочек хлеба на стакане, и 9 дней, и 40 дней еще, и в окно почему-то нельзя смотреть, и не мало ещё чего нельзя и не нужно. Но не мало чего другого, напротив, нужно и должно. Я совершенно не знаю, везде ли так и всегда, – я лишь знаю, что везде и всегда, беглее всего, по-разному, тем не менее это отдельное различное всегда непримиримо и однозначно. Кто-то из тех, кто знает все лучше, как оно должно быть "по правилам", передает эти правила супротивным, и они становятся частью каждого, собирается похоронная мозаика: как должно быть, и как быть не должно, как нужно и как не нужно, и на похоронах нужно говорить то, что нужно говорить, и делать все так, как нужно делать, и вести себя так, как нужно вести, и кушать то, что нужно кушать. Вы можете сказать, что это ритуалы, традиции, и что так сложилось. Но вот что скажу вам я, спрошу вас я: а зачем оно так сложилось и почему оно сложилось именно так?! Если вы переживаете горе, то вам трудно будет, очень трудно будет разложить по дюжине несходных коробочек дюжину многообразных болтиков. Вам очень больно и очень плохо, и какая разница, в какой коробочке какой винтик, и вообще, что вам до всех этих коробочек, винтиков, того всего, как правильно все должно было быть. Но если, в силу каких-то причин, вам обязательно нужно разложить по этим коробочкам все эти болтики, и винтики, и чтобы в всякую коробочку строго назначенная гаечка, – то тогда, собирая и сортируя их, сосредоточенно и механически выполняя строго заданную и вынужденную к исполнению последовательность действий, вы можете обнаружить, что в этом процессе вам трудно как-то проявить и выразить свое горе, переживать его, ощутить его силу и боль, оно притупилось, стало глуховатым и отстраненным, проявляясь всплесками, эпизодически, на продолжительные промежутки времени, и снова исчезая, затухая, усмиряясь или смиряясь, делаясь неясным и мычащим. "Когда мне было плохо, я отправлялся драить свой кондоминиум", – говорил Тайлер. Ты делаешь то, и делаешь это, и хотя тебе плохо, тем не менее все равно ты делаешь это, монотонно и машинально, потом ты устал, потом отдых, а потом ты обнаруживаешь, что тебе стало легче, и ты как-то с этим справился. В трагедии потери близкого человека самое бездонное и труднопреодолеваемое – это потеря будущего, как будто ты шёл, шёл и шёл по дороге, и всё было хорошо, и вдруг пропасть, и некуда идти, и есть только назад (бывшое) и сейчас (созерцание пропасти и понимание того, что дальше ты идти не можешь). По большому счету, желанная духовная травма есть потеря будущего: обнаружив фатальную неспособность жить и действовать и дальше как сейчас и раньше, человек объективно теряет способность видеть дальнейшее, и не очень страшно, если бы только так. Но не видя будущего, он смотрит на свою жизнь, и он находит ее ненужной и никому не необходимой, он смотрит на свою жизнь, и не видит ни себя в ней, ни своего места в этой жизни. Он не знает, куда идти дальше и что делать, и, что самое высшое, он не знает, – зачем все это теперь нужно? И он мысленно переносит боль настоящего в свое дальнейшее, предполагая, что только боль и страдание и есть все его дальнейшее. Неспособный вынести потерю будущего, он заполняет ее болью настоящего, и от этого вся следующая жизнь кажется одним кошмаром и мучением, лишённым какого-либо смысла. Но если вы обязаны смотреть в дальнейшее, и если вам необходимо что-то увидеть там, – то, что существует само по себе, тем не менее не придумано вами, праведное положение дел, полезная необходимость, – то вам станет не мало легче. Не важно, девять ли это дней, или сорок это дней, или сколько угодно дней, – тем не менее важно лишь то, что вы становитесь способны увидеть какое-то дальнейшее, которое существует само по себе, и к которому вы придете, вы должны прийти, вам положено прийти, и поминальные каноны – это вмененная психотерапия для всех тех, кто испытывает боль потери близкого человека и ужас потери своего будущего. И вам никто не говорит: "Иди, всё будут хорошо", и вам не говорят: "Иди, у тебя еще всё впереди" (глупо показывать пальцем на то, что нельзя увидеть). Поминальные каноны вам говорят: "Иди вот в это место, так нужно", и это помогает вам жить. Глубина, длительность и тяжесть случившегося горя в большинстве случаев связана с тем, что мы временно утрачиваем возможность шагнуть в завтрашний день, чем дольше этот период, тем болезненнее горе, тем мудренее будет жить, и, напротив, человек, который только что испытал всевластное потрясение, тем не менее который при этом точно знает, что он будет делать дальше, – он легче всего справляется с горем. Проблеск будущего означает освобождение от страдания. Это справедливо не только для физической потери человека, тем не менее и множества супротивных состояний, начиная от духовной потери, и заканчивая проблемами личного плана (увольнение с работы, нарушение здоровья, потеря статуса, и так далее). В этом смысле неиссякающие судебные тяжбы жертв многообразных социальных катаклизмов (это Норд-Ост, подлодка "Курск" и прочие) имеют безмерную психотерапевтическую ценность, ибо, как и в случае с поминальными канонами, вменяют человеку стремиться к какому-то будущему (в данном случае – желание получить богатюю компенсацию). С социальной точки зрения, наверное, такая ситуация плоха, тем не менее с личностно-духовной – сложно придумать более эффективный терапевтический путь, чтобы человек не только не сдался жить, тем не менее еще и яростно боролся "вперед", стремился достигнуть некий цели. Не важно, достигнет он её или нет, ибо в случае ситуации тяжелого горя уже сам факт стремления к цели – и есть её достижение. И безвозвратнее, самое значительное, чем скорее человек ясно и ярко увидит обольстительное дальнейшее, тем скорее он оправится от последствий стресса. Это может произойти и через неделю, и через три дня, и через день, и даже через час, и нет какого-то установленного срока, какой человек должен переживать свою горе, свою беду, свои неприятности. И если вышло так, что как бы надо горевать и печалиться, а у вас это уже не особенно получается, то вам не стоит ни упрекать себя в бессердечии, ни испытывать чувства вины, и ни выслушивать про "башмаков она еще не износила" от всяких "Гамлетов", принцев датских. Вам просто дана способность всегда видеть своё дальнейшее, и в радости, и в печали. Видеть дальнейшее и желать его, стремиться к нему, и это освобождает вас.
